Чтобы свобода, полёт, радость и никаких границ.
Чтобы уметь этот мир принимать любым.
Чтобы и он принимал, не пытаясь тебя изменить.
Я находила отсветы этого пламени
в улыбках других людей, в строчках песен, в цунами чувств.
Любовь и свобода. Искренней этого знамени
сложно придумать. Не устаревает ничуть.
Мне было двадцать, я просто искала дом.
Там, где всегда тепло, где не предадут.
Я шла по колено в реке, затянувшейся льдом.
Не бойся, шептала, я выдержу, я найду.
Так просто: дом оказался в случайном взгляде.
Один раз увидишь - не выйдет уже обознаться.
И всё, что нужно, быть дальше вместе, рядом.
Не разнимать надёжно сплетённые пальцы.
Держи меня и мне больше не будет страшно.
И холода больше не будет, и пустоты.
Весь мир, если вдуматься, вовсе не так уж важен.
Пока у меня есть ты.
А в тридцать всё как-то рухнуло в одночасье.
Любовь? Свобода? Дом? Ничего не будет.
Нет, я совсем не считала себя несчастной.
Просто обычной. Как все прочие люди.
Жизнь - мимолётна, ничего-то в ней не успеешь.
Прошлое тонет в расколотых зеркалах.
Можно лишь быть равнодушней, проще, злее.
Ничего не ждать, не искать на свой риск и страх.
А потом я видела, как из под снега, пепла, из пустоты
пробиваются первые трогательные цветы
с нежными, хрупкими лепестками.
Что это? Их не смыло моими цунами?
Не выжгло пожарами? Не занесло золой?
И не находится нужных и точных слов,
чтобы самой себе честно ответить.
Хватит ли снова в душе возможности верить?
В одной книге, многим прекрасно известной,
автор назвал это estel.
И, быть может, из всех судьбоносных встреч
лишь эта стоит того, чтоб её сберечь.